Антон Кулаков - Дерево и пень[СИ]
Он шел по улице и всматривался в туман. На улице было тихо, лишь изредка тишину взрывали рычанием мотора редкие автомобили, или, тихо шурша опавшими листьями проходили случайные прохожие. Мужчина шел вперед, подталкивая по дороге листья, которые с шорохом следовали вслед за ним. Некоторые чуть обгоняя, некоторые задерживаясь медленно и еле слышно. Как будто шепчась между собой:
— Идет человек, позволяет двигаться, о чем то думает, — размышляли про себя листья и шептались об этом.
А мужчина продолжал свой путь вперед, а за ним листья, и листья продолжали шептаться и казалось что этому не будет конца…
* * *Мужчина зашел в подъезд и закурил сигарету. Он решил позволить себе последний допинг перед забегом. Он сделал первую затяжку и вспомнил лицо своей жены, вот они купаются в том самом бассейне, вот они собирают яблоки в саду его бабушки, вот они застряли на пароме посреди реки и нервничают, что опоздают на поезд, который отходит через полчаса. К счастью поломка оказалась несерьезной и на поезд они успели.
Он сделал вторую затяжку — вспомнил, как родился Артем. Вот он едет на такси в роддом, вот жена показывает ему в окно новорожденного, вот они празднуют его первый день рождения, вот та самая первая линейка, на которой их сын прикрывался букетом, вот и выпускной, с которого он с одноклассниками сбежал на дискотеку…
На третьей затяжке он вспомнил Андрея — чудесный, бесшабашный ребенок, с искрой в глазах, его любимец, много приятных моментов вспоминается, вот его первый синяк, вот первая двойка…Мужчина закрыл глаза и продолжил вспоминать.
Четвертая затяжка, последняя… Катюша. Его маленькая Катя которая быстро выросла и повзрослела, уже восьмой класс. Ее первая любовь, когда она влюбилась в своего преподавателя истории. Ее первый успех — победа на школьной олимпиаде по истории, когда ее любимый историк поцеловал ее, она носилась как не нормальная — довольная и счастливая…
Сигарета закончилась. Пора.
Он вошел в лифт и нажал кнопку своего этажа. Вышел из лифта и открыл дверь свои ключом. Наверное, в последний раз. Вся семья была на кухне — ужинали. Он разулся и, не снимая плащ, прошел на кухню.
— Привет, бросила ему жена, — Феликс, раздевайся, я налью тебе суп.
— Я не голоден, — ответил он.
Дети изумленно переглянулись.
— Где успел перекусить? — осведомилась жена.
— Нигде. Просто не хочу есть. Я пришел собрать вещи.
— Ты уезжаешь в командировку? — спросила Катя.
— Нет. Я ухожу. Навсегда. Бумаги о разводе я направлю через контору.
Немая сцена. Жена спиной застыла у раковины, Катя поперхнулась, Братья переглянулись.
Мужчина вышел их кухни и пошел собирать вещи.
Катя выскочила со своего места бросилась к матери и закричала:
— Наконец–то он сваливает! Я уже заждалась, когда дядя Леня станет мне папой!
— Говори потише, Катерина, а то он передумает, — сказали братья.
— Ведите себя корректно, дети, — спокойно остановила их жена, — я же не прыгаю до потолка, а ведь должна бы, я так счастлива, все наши проблемы с ним он решил сам.
Но остановить праздник семьи уже было сложно остановить, братья достали из холодильника бутылку шампанского и уже разлили его по четырем фужерам.
— А пятый зачем, — спросила Катя, — Ему что ли?
Мужчина вернулся на кухню. Семья обернулась к нему лицом и произнесла тост:
— За наше освобождение!
Они чокнулись и выпили.
Первым из кухни вышла Катечка:
— Мама, посуду сегодня Темка моет, мне позвонить надо. Уходи поскорее, — бросила она отцу.
— Мама, я пошел смотреть телевизор, посуду сегодня Темка помоет, — проходя мимо отца он бросил, — наконец–то я смогу болеть за «Барселону»!
— Мама, я помою посуду, позже, — сказал Артем и удалился, на ходу бросив, — про алименты не забудь.
Жена вышла с кухни без слов.
Из комнаты была слышна болтовня братьев:
— Бог мой, теперь же можно будет у бабушки ночевать!
— И телевизор перетащить!
А в зале Катя болтала по телефону:
— Анечка, ты не поверишь, моя Старая Вешалка, нашел себе другую телку и сегодня решил свалить, вот кайф, такую party можно устроить! Жуть. Я такая довольная, просто с ума сойти можно. Гулять? Конечно пойду, теперь никаких безумных поисков в восемь вечера, да здравствует свобода.
Катюша договорила. Следующее что он увидел, это его старший сын и бывшая жена, выходящие на балкон покурить.
— Как, ты еще не ушел? — спросили они и удалились.
Мужчина открыл дверь туалета, закрылся. Сел на унитаз и схватился за голову.
Нокаут, мой дорогой.
Феликс встал и вытер с глаз слезы. Теперь он должен найти в себе силы и пойти на встречу к Анастасии. Ведь его будущее это она.
Он вышел из подъезда и сел в свой автомобиль. Впервые он решился сесть за руль после принятия алкоголя. Автомобиль выехал из двора плавно и мягко и как только это случилось за поворотом раздался лязг металла, визг тормозов и грохот. Это закатилась звезда одного человека, который хотел быть честен до последнего вздоха. И за эту честность он и поплатился жизнью.
I. «ДЕРЕВО»
1. ДЕРЕВО
Когда спиливают дерево — от него остается пень. И выкорчевать его из земли на свет божий очень непросто. Когда умирает человек — остается большая группа живых, которые обильно страдают от факта смерти одного единственного индивидуума. И эти страдания — как корни от пня срубленного дерева — их вырвать очень сложно, ибо они плотно опутывают, затягивают и держат в земле. Они не позволяют воспоминаниям покинуть разум оставшихся жить. Эти воспоминания и есть эти самые корни, есть то самое ценное, что может оставить человек — люди которые его помнят, и пока они помнят его — он не умрет совсем. Не умрет в человеческом сознании, еще в чем–нибудь — он останется в памяти. Разум на самом деле очень замечательная штука. Пень, как и воспоминания, держится долго — он очень долго держится в земле. Иногда может послужить местом для посадки филейной части. Но сами понимаете — пней много — так что такая посадка — уже успех. Для пня — посадка, а для человека — его окружение, его корни…
Над Озерском стояла странная и мерзкая погода — декабрь не радовал сильным морозом — наоборот — необычные для этого времени года перепады температуры от отрицательной к положительной и наоборот, постоянная гололедица. Те, кто страдают давлением, падают на бесконечные больничные, непрекращающиеся магнитные бури, угнетенное состояние и вонь от мокрой обуви — вот вам и последствия «Матушки зимы» — Пушкин, вероятно, тоже любил черный юмор — странно писать такие стихи, постоянно проживая в Санкт — Петербурге, для которого зима — грязная каша с практическим отсутствием снега… А сейчас моросит дождь, над Озерском пасмурно, очень влажно и всего два градуса выше нуля по Цельсию. В такую погоду надо сидеть дома.
Но ведь Озерск — город людей работающих — и работающих ежедневно. А значит каждое утро — даже если весь город плывет — хотя это редкость — надо вставать, чистить рыло и бежать на работу. Надо добираться до метро, преодолевать очередь у эскалатора, чтобы вовремя достичь рабочего места.
Кутаясь в плащ и умирая от противного холода, Марк шел к остановке трамвая и откровенно мерзостная, и мокрая погода выводила из себя. Он отличался достаточно хладнокровным спокойствием, но в таких случаях в его душе начинал бушевать дикий тайфун — ненависть к зиме обострялась, хотя декабрь никогда не был самым нелюбимым месяцем Марка. Больше всего он ненавидел апрель — когда талая вода наполняла ботинки по щиколотки — приходилось выжимать носки и все праздники — пасху и майские бегать с больным горлом и мучиться от отвратительного бронхита, или еще чего–нибудь похуже. Но до апреля еще очень долго.
Марк всегда считал, что главная сила человека в обществе, которое его окружает — и это было реальностью. В свои неполные двадцать шесть он успел достигнуть многого — за спиной осталась учеба в Озерском государственном университете на гидрологическом факультете и аспирантура. Марк был женат на Василисе — в скором времени, а точнее месяцев через семь она должна была одарить его первенцем, и этот факт радовал до потери пульса.
Каждый раз, проделывая длинный путь от дома до работы, а жил Марк в довольно отдаленном квартале микрорайона Лисий Остров — до метро надо было ехать 5 остановок на трамвае, Марк думал о паре трудностей — найти школу и детский сад близко от дома и чтобы не оказаться в пробке на станции и не застрять на час в метро. Да, школа это проблема — ибо 120‑я, которая видна из окон, перегружена. Весь район вообще очень перегружен — трамвай и автобусы ходят неплохо, но постоянно битком, а на ближайшей станции метро совершенно зверская давка — «Бухарестская» — в час пик принимает поезда каждые полминуты. Так что Лисий Остров — район, в который любого жителя Озерска не затащить никакими уговорами.
